Они не видели неба.
Дьявольский ветер вместе с колючим снегом врезался в их лица, застилал глаза, замораживал вечное тепло в их душах. Лютые комки снега заносило под одежду, заставляя этих двоих чуть ли не падать обледенелыми грудами и трястись, трястись до дрожи и мурашек.
Но они терпели, подставляя лица бесовским порывам урагана. Терпели, потому иначе было нельзя. Засомневайся они хоть на секунду и, безжалостный ветер сбил бы их с ног в объятия снега, уже без возможности вновь подняться когда-либо.
А перед глазами – абсолютная белизна, какой никогда не бывало. Они действительно ни разу не видели этой завораживающей красоты, и даже когда их волосы замерзшими прядями больно ударялись о щеки, даже когда одежда насквозь промокла и заледенела, даже когда они не были в состоянии пошевелить пальцами, они искренне восхищались этой
великолепной, но опасной картиной, приносящей им одновременно и восторг, и боль.

* * *

Шаг за шагом давался все труднее и труднее. Я не знаю до сих пор, что двигало мной, но, тем не менее, я продолжал этот нелегкий путь. Черт бы побрал эту погоду!...
У меня сложилось такое странное впечатление, словно этот снег меня за что-то наказывает… Только вот за что?...
Недопустимо.

* * *

Никогда бы не подумала, что снег может оказаться таким неприятным. Такой лёгкий и безобидный на вид, а на самом деле – острее куная. Лицо уже ноет от встречного ветра - я даже не чувствую ног и рук…
Глупо.
…Пурга всё усиливается. Я не могу разглядеть ничего на расстоянии вытянутой руки. За что же это снег так поступает со мной?.. Неужели я чем-то перед ним провинилась?...

* * *

Полностью потеряв счёт времени в этой безжизненной пустыне, невыполнимо было даже представить - давно ли они здесь. Может быть сутки, а возможно и целую вечность.
Светловолосый парень, шедший впереди внезапно остановился и поднял голову куда-то ввысь, стараясь что-то разглядеть. Идущая позади него розововолосая сначала этого не заметила, поэтому чуть не ударилась носом о его спину.
Вовремя остановившись, она последовала примеру напарника и подняла взгляд вверх, пытаясь понять причину такой резкой остановки.
- Нам нужно передохнуть, - громко сказал парень, поворачиваясь к ней, одновременно стараясь перекричать шум вьюги, - Держись за мной – я вижу какое-то углубление в скале...
Розововолосая послушно кивнула, так как говорить была совершенно не в состоянии.
Путь в гору был не таким легким, как казалось с первого взгляда.
Заледеневшие пальцы соскальзывали с уступов почти всякий раз, когда за них старались уцепиться, поэтому шиноби были вынуждены использовать только чакру.

Пронизывающий ветер так и норовил сбросить их вниз. Словно он, как и снег - считал, что его владения должны остаться нетронутыми, и никто не имеет права прикасаться к этой волшебной красоте, кроме него… Ветер понять можно – именно здесь он нашел уединение, именно здесь он мог разгуляться в полную мощь…

Но вскоре, их старания были вознаграждены. Пещера оказалась глубокой и не слишком просторной, что свидетельствовало о более или менее
нормальном отдыхе – снег их здесь потревожить не мог. Если, конечно, не начнется настоящий ураган…
Будучи непрошенными гостями в этом холодном месте, они остались один на один друг с другом. Ни снега, ни ветра. Поскальзываясь на редкой корке льда, покрывшей каменный пол, Сакура прошла в пещеру чуть поглубже. Она шла, смотря себе под ноги, не боясь споткнуться и упасть, а опасаясь встретиться с Наруто глазами. После ссоры, случившейся между ними накануне отправления в страну Снега, они не разговаривали.

* * *

Как ужасно. Немаленькие, вроде, дети, а до сих пор не разговариваем. Оба слишком гордые или равносильно глупые.
Противно чувствовать, как от холода покрывается мурашками каждая частичка моего тела, моей души. Самое обидное, что я не могу дать сдачи.
Даже если израсходовать весь запас чакры у обычного человека не получится ничего здесь изменить. Даже если разнести все эти пещеры, ледышки и глыбы, оставшиеся осколки вскоре покроются снегом. И всё будет как прежде, будет всё та же белоснежная пустыня. Пустыня может произвести хорошее впечатление, если в ней много миражей. Но не в это время и не в этом месте. Холод отрезвляет, не давая уставшему сознанию думать о чём-то незначительном, но приятном. Все немногочисленные мысли как на ладони.
Эта миссия со своими неугомонными снегопадами не даёт возможности думать о чём-нибудь другом, кроме этой разбушевавшейся стихии. Но самое что интересное, оказавшись сейчас здесь, меня вдруг посетило странное воспоминание о человеке, чья душа может помериться холодом с этой проклятой страной...
Зачем сейчас стоять, разглядывая своё отражение в этом опасно выпирающим из земли сталагмите, и думать о нём?
Сасссске…
Может это неслучайно? Где же ещё, как не в этой пещере? Тихо как в космосе и пусто, вокруг никого. Никого, кроме Наруто…
Саске… Сассске…
Не могу понять, что меня тогда, много лет назад, так зажгло? Даже этот чертов ветер, казалось бы, разговаривает со мной. Повторяет его имя, шепчет мне его, вливается в душу –замораживая все, кроме его имени, врывается ледяным ураганом и затихает снова…
Саске…
А возможно ли, что, думая о Саске, смотря лишь на него одного и живя безнадёжными иллюзиями, я не замечала чего-то ещё? Чего-то более важного? Одна часть меня говорит, что да, но другая не понимает, чего именно она хочет…

* * *

И эта дрянь смеет мне указывать, что я, якобы, я оказался не в то время не в том месте? Ветер, да кто же тебя послушает?...
Один только ты заставляешь меня вспоминать то, от чего я старался оградиться всю жизнь…
Меня душат по ночам эти чертовы подушки, меня мучает эта чертова постель. Когда, наконец, я буду изматывать себя до полусмерти, чтобы по ночам меня не изводили кошмары?
Такое впечатление, словно я пишу книгу о собственной жизни, в которой все обязательно закончится счастливым концом. Мой герой научится любить, а меня будет раздирать оттого, что я – ее автор – нет.
Одиночество…
…И вечный снег. Вечный стук в висках. Будто долбит меня изнутри, разрывая, ломая, скручивая, разбивая к чертям собачьим мое сердце. Мне надоело жить в вечном унынии. И самое что интересное, я никогда не позволю себе себя спасти – нет, вы что? Узумаки Наруто всегда был сильным. Всегда был храбрым. На него всегда надеялись.
Никто не усомнился бы во мне. Никогда.
А глупо, между прочим, так полагать.
Есть ведь люди, ради которых мне не нужно сдаваться. А я хотел бы, хотел бы раз в жизни увидеть на их лице разочарование, несбывшуюся мечту, неоправданную надежду… Что бы они мне сказали? …
Наверное, на этом бы и закончилась моя книга, правда ведь, ветер?...

* * *

Проведя рукой по ледяному отражению, Сакура переборола желание выпустить в него чакру, что бы чёртова ледышка треснула. Ведь именно смотря на неё, Сакура вспомнила об Учихе.
Но, оставив первозданную красоту природы нетронутой, девушка повернулась к сталагмиту спиной, чтобы не видеть в своих же глазах растерянность и не слышать шепота ветра. Еле передвигая заледеневшими ногами, Сакура отошла чуть подальше от ненавистной ледышки, красотой которой восхищалась всего пару минут назад.
В попытке дать уставшему телу хоть немного отдыха, Харуно уселась на лёд. Правда уже через мгновение она обхватила согнутые в коленях ноги руками, что бы не было видно, как она дрожит.

Взгляд усталых глаз остановился на сжавшейся напротив фигуре.
Фарфоровая кукла.
Наруто поморщился, представляя, что им здесь не продержаться долго, если они сейчас израсходуют последние запасы чакры. Комки снега барабанили по стенам укрытия, словно кто-то без устали старался пробиться внутрь.
Наруто отвернулся, чувствуя, что каждая клеточка его тела отчаянно умоляет о пощаде, просит хоть чуть-чуть успокаивающего тепла.
Терпи.
Он с трудом поднялся с пола, местами заледеневшего, местами каменного, но не менее холодного.
Несомненно, им нужен хоть небольшой костер, чтобы отогреться. Высунувшись из пещеры, Наруто заметил обледеневшее деревце, опасно качающееся от бешеных порывов ветра. Зацепив его леской, Узумаки потянул на себя, вырвав его с корнем из полукаменной - полуземляной породы. Деревце было похоже на одну непрочную ветку, причем относительно сырую. Единственной вещью, которой можно было поджечь – были взрывные печати, но при хорошем обыске карманов нашлись и спички.
В конце концов, в ход пошли ненужные свитки, пару безумно дымящихся еловых веток, взятых за пределами пещеры, а так же какие-то старые схемы зданий с прошлых заданий, которые Наруто так и не выкинул, но, как оказалось, и это к счастью.
В конце концов, к растопке костра присоединилась Сакура, поэтому вскоре пламя запылало яркими языками, стараясь дотянуться до своего обидчика – снежной вьюги.
Сакура вытянула руки к огню так, чтобы хоть немного разогреть заледеневшие пальцы и при этом, не получить ожог. Но чтобы согреть это, по отвратительному холодное место, было недостаточно маленького костра.

* * *

Я так и не могу понять, чего же именно я не замечала.
А шёпот ветра всё никак не прекращается. Наоборот, кажется, что заставляя языки пламени плясать под свой мотив, он становится только
настойчивее. А я так и не могу понять, что именно ему нужно… Может, ветер желает, чтобы я что-то поняла? В таком случае, ему это плохо
удаётся…
Своим леденящим душу воем, он загоняет меня в ловушку и, мои мысли вновь возвращаются к Саске. Может, ветру это и требуется? Видимо, я была
права, стихия действительно хочет меня за что-то наказать, возвращая к воспоминаниям, заставляя думать об Учихе…
Или… наоборот, хочет мне в чём-то помочь?...

* * *

Слабые языки пламени трепетали под порывами снежного ветра, врывающегося в пещеру. Ощутимый всем телом холод, прямо-таки умолял все ближе и ближе приблизиться к огню. Но огонь не любит чужих рук - он, словно дикий зверь, обжигал и причинял нестерпимую боль тому, кто так наивно пытался его приручить.
И Сакура невольно нашла сравнение между этим огнем и Саске. Точно так же - желаемо, но одновременно настолько опасно и больно было приближаться к этому человеку, что каждый, неразумно дотронувшийся до глубин его души, сгорал как свечка, неумолимо преврящаясь в пепел.

"Веточка розового дерева, цветущего только раз в году по весне, неразумно поднесенная к пламени, вспыхивает, и за доли секунды - нежных лепестков
словно никогда не бывало. Но даже это не может остановить. Замерзающая, но одновременно с этим, восхитетельная красота вишневого дерева
боится исчезнуть навсегда в пучине льда, и ради этого тянет свои веточки к пламени. Пламя, как и лед - презирает изменения. И поэтому, обожженная
и недолговечная красота умирает, обещая себе, что больше никогда не приблизиться к пламени... Но и это ненадолго. "

Огонь снова готов принести боль - испепелить, растерзать, пусть он слабый - но одно к нему прикосновение несет гибель. И даже не смотря на это, восхительные лепестки вишни снова тянутся со всей своей любовью к обманчивому, но такому манящему пламени.
Запретная черта.
Розовое деревце боится замерзнуть, безумно нуждаясь в тепле. Лепестки сами тянутся к неменуемой смерти, надеясь в тысячный раз на понимание. Но тщетно - деревце сгорает и, чтобы не исчезнуть полностью - отталкивает от себя безумный огонь. Обожженные веточки мучаются в дикой боли и отчаянии, а деревце продолжает замерзать...
* *

- Сакура, в следующий раз будешь греться, не сожги саму себя, - сосредоточенный взгляд голубых глаз пронзает похуже льда и пламени вместе взятых.
- В ином случае, я не смогу согреться... - отвечает. А в голосе боль, несмерпимая боль и безысходность в зеленых глазах.

Молчание.

У розового деревца нет выбора. Снова гибнуть в объятиях дикого пламени или позволить себе заледенеть. В конце концов, какая разница, как умирать? Умолять о помощи - безрассудно, но недолговечное очарование боится погибнуть так, поэтому обращает свои заледеневшие лепестки к небу...
Серые тучные облака не хотят рассеиваться, но, в конце концов - сдаются, и взору открывается бескрайнее - бескрайнее небо с яркими и ласково согревающими лучами яркого солнца...
Деревце опять боится ошибиться и сгореть, но, преодолевая себя, пытается коснуться веточкой солнца. Долгожданное и успокаивающее тепло распространяется на каждый розовый лепесток, совершенно не обжигая. Хочется тянуться все выше и выше к голубому небу и яркому солнцу, и кажется, что ничто и никто не может препятствовать им.

* * *

- Да что за черт, - сиплый, но до боли знакомый голос тихо звучит совсем рядом, - Нужно было развести костер подальше, что бы он не погас... Теперь я даже не представляю себе, что мы будем делать. Спичек больше нет.
Зеленые глаза в неверии вдруг обнаруживают, что ранее горевший рядом костер потух. Языки пламени больше не терзают тело и душу; наивно полагать - что тепло огня согревает. Огонь, будь он хоть самым безобидным, остается огнем. Способным испепелить.
- У нас есть еще...
- Не нужно, - твердо говорит женский голос.

* * *

Лепестки сакуры послушно распускаются, а веточки начинают оттаивать ото льда. Розовые листья, обоженные огнем все еще болят, но деревцу теперь это не важно - распустятся новые. Бескрайнее небо с ласковым солнцем пленяют еще больше, чем лютый огонь и, вишневой красоте розовых лепестков больше не нужен яд и горечь языков ненавидящего пламени.

* * *

Зеленые глаза отрывают свой взор от потухших угольков и поднимаются выше. Взгляд, недавно отчужденный и потерянный встречает перед собой взор ясно голубых глаз и девушке это начинает что-то напоминать.
"Голубые глаза этого человека напоминают ясное небо с частичкой радостного солнца..."
Поднявшись на нетвердых ногах, Сакура вдруг отчетливо понимает за что ее так не любит и наказывает свирепый ветер и, подчинясь минутному инстинкту, яро бросается вперед - к человеку, в чьих бесконечно знакомых и родных глазах сияют небеса.

Свирепый ветер перестает замораживать души незванных гостей, а в маленькую пещеру заглядывает лучик солнца...